3 уровня амбиций
Откуда берутся влиятельные тексты и почему их так сложно писать.
1
По выражению Герцена, нет мысли, которую нельзя было бы высказать просто и ясно. Высказать мысль — мнение, оценку, подозрение — это первый, стартовый уровень текстовых амбиций. Чего он требует? Требует умения додумывать мысль — раз, способности подбирать слова и правильно составлять из них фразы — два.
Увы, додумывать и вообще думать любят не все. Раньше меня это огорчало: как же так, большинство вообще не думает, ах, ох! Но вообще-то не думать и помалкивать — честный выбор тех, кому так лучше, незачем их осуждать. Гораздо хуже — псевдомыслители. Блуждая по своему внутреннему миру, псевдомыслитель находит однажды какой-то обрубок мнения, маленький, корявый, — и восхищается им. Сразу спешит поделиться этой «мыслью» со всеми — вместо того, чтобы терпеливо выращивать из обрубка что-то, действительно достойное внимания.
Увы, додумывать и вообще думать любят не все. Раньше меня это огорчало: как же так, большинство вообще не думает, ах, ох! Но вообще-то не думать и помалкивать — честный выбор тех, кому так лучше, незачем их осуждать. Гораздо хуже — псевдомыслители. Блуждая по своему внутреннему миру, псевдомыслитель находит однажды какой-то обрубок мнения, маленький, корявый, — и восхищается им. Сразу спешит поделиться этой «мыслью» со всеми — вместо того, чтобы терпеливо выращивать из обрубка что-то, действительно достойное внимания.
Спасти мозг от таких интеллектуалов может разве что полный отказ от Facebook и Вконтакте. Не готовы? Ну, будете читать, как очередной френд излагает, что есть мясо — невероятно вредно, или что лучшая музыка — русский рок, или что все <...> — на самом деле <...>. Излагает и излагает, и несёт, и несёт… своё тяжкое бремя мыслителя.
И с этим ничего нельзя сделать. Доказывать, что «мысль» драгоценная — ошибочна, неполна, самопротиворечива, не мысль, а обрубок мысли... лучше уж просто дураком обозвать — и то оскорбите меньше. Homo sapiens sapiens не любят понижать самооценку, им не нужны ваши факты, а нужны похвалы и поглаживания.
И с этим ничего нельзя сделать. Доказывать, что «мысль» драгоценная — ошибочна, неполна, самопротиворечива, не мысль, а обрубок мысли... лучше уж просто дураком обозвать — и то оскорбите меньше. Homo sapiens sapiens не любят понижать самооценку, им не нужны ваши факты, а нужны похвалы и поглаживания.
2
Второй уровень текстовых амбиций — передавать настроение или чувства. Вместо «Сегодня погода меня расстраивает, а люди злят» — нарисовать словами подробную мрачную картинку. Это сложнее, чем делиться мыслями, обычной грамотности уже недостаточно, требуется хорошо владеть возможностями языка, в том числе и художественными приёмами.
Эмоция или настроение (гамма разных эмоций) — как пара капель из флакончика духов: резкое или мягкое, но всегда невидимое — выветривается быстро, описать словами сложно.
По неуклюжим описаниям чувств мы узнаём плохие книги. А хорошие книги отправляют нас в другие миры, где каждый герой испытывает что-то своё, и мы вместе с ним переживаем его отчаяние или счастье, и не спотыкаемся о ступеньки слов.
Отличные книги — и передают мысли автора (первый уровень), и воссоздают именно те настроения-ощущения, которые автор выбрал (второй уровень).
Эмоция или настроение (гамма разных эмоций) — как пара капель из флакончика духов: резкое или мягкое, но всегда невидимое — выветривается быстро, описать словами сложно.
По неуклюжим описаниям чувств мы узнаём плохие книги. А хорошие книги отправляют нас в другие миры, где каждый герой испытывает что-то своё, и мы вместе с ним переживаем его отчаяние или счастье, и не спотыкаемся о ступеньки слов.
Отличные книги — и передают мысли автора (первый уровень), и воссоздают именно те настроения-ощущения, которые автор выбрал (второй уровень).
3
Последний уровень амбиций — заражать своими целями, «обращать в свою веру».
Цели/намерения куда тверже, устойчивее эмоций, это уже не духи, а строительный раствор из эмоций, воли, убеждений и оценок. Цель — это настроение, которое не пропадает. Чтобы вашу цель «навязать» еще кому-то, надо быть очень убедительным. Так что тексты третьего уровня — самые влиятельные, они сначала сгущают в себе энергию воли, а потом изменяют куски реальности, маленькие или огромные.
Возьмем пару великих текстов с третьим уровнем амбиций. Скажем, Геттисбергскую речь Линкольна и её «наследника» — «У меня есть мечта» Мартина Лютера Кинга. Цель первого текста — примирить две половинки страны, заставить людей, которые вчера насмерть друг друга мутузили, вместе отправиться в светлое будущее. Второй — тоже про объединение нации, про то, что миллионы людей не должны считаться вторым сортом из-за цвета их кожи.
Разумеется, подобных эпических задач не решить одними только текстами. Нужны действия. А вот чтобы вдохновить людей на действия — нужны «тексты», устные или письменные, но очень, очень хорошо сделанные. Понадобятся в них и ключевые мысли/оценки, и сильный эмоциональный заряд.
Оставаясь на третьем уровне, уменьшим калибр. Когда я только-только подумал о текстах-для-распространения-целей, первым делом подумал о сектантах. Вот уж где цель овладевает умами! И «признанные» религии тоже распространяли и продолжают распространять свои мемы через тексты. Да что там, Адольф Гитлер был очень эффективным оратором. Значит ли это, что нацистские и религиозные деятели были виртуозами слова? Создавали великие тексты?
Неа.
Библия, конечно, — основание западной культуры, величайшее произведение и всё такое, но именно как текст она… мягко говоря, не хит, просто длиннющее повествование, где есть сколько-то проникновенных эпизодов. Молитвы, и длинные, и короткие настолько же ценны для верующих, насколько литературно заурядны для всех остальных.
Цели/намерения куда тверже, устойчивее эмоций, это уже не духи, а строительный раствор из эмоций, воли, убеждений и оценок. Цель — это настроение, которое не пропадает. Чтобы вашу цель «навязать» еще кому-то, надо быть очень убедительным. Так что тексты третьего уровня — самые влиятельные, они сначала сгущают в себе энергию воли, а потом изменяют куски реальности, маленькие или огромные.
Возьмем пару великих текстов с третьим уровнем амбиций. Скажем, Геттисбергскую речь Линкольна и её «наследника» — «У меня есть мечта» Мартина Лютера Кинга. Цель первого текста — примирить две половинки страны, заставить людей, которые вчера насмерть друг друга мутузили, вместе отправиться в светлое будущее. Второй — тоже про объединение нации, про то, что миллионы людей не должны считаться вторым сортом из-за цвета их кожи.
Разумеется, подобных эпических задач не решить одними только текстами. Нужны действия. А вот чтобы вдохновить людей на действия — нужны «тексты», устные или письменные, но очень, очень хорошо сделанные. Понадобятся в них и ключевые мысли/оценки, и сильный эмоциональный заряд.
Оставаясь на третьем уровне, уменьшим калибр. Когда я только-только подумал о текстах-для-распространения-целей, первым делом подумал о сектантах. Вот уж где цель овладевает умами! И «признанные» религии тоже распространяли и продолжают распространять свои мемы через тексты. Да что там, Адольф Гитлер был очень эффективным оратором. Значит ли это, что нацистские и религиозные деятели были виртуозами слова? Создавали великие тексты?
Неа.
Библия, конечно, — основание западной культуры, величайшее произведение и всё такое, но именно как текст она… мягко говоря, не хит, просто длиннющее повествование, где есть сколько-то проникновенных эпизодов. Молитвы, и длинные, и короткие настолько же ценны для верующих, насколько литературно заурядны для всех остальных.
непонятно
Так в чём качественное отличие условного манифеста каких-нибудь «Аум Синрикё» или саентологов от «У меня есть мечта»?
1
Свобода воли
Великие тексты призывают добровольно стать частью чего-то большего. Борьбы за свободу, например. Секты и нацисты волю подавляют. Увяз коготком — всей птичке пропасть: личные цели отрежут, пришьют групповые и пришьют уже не-текстовыми методами. Физическое и психологическое насилие, страх смерти и особенно страх загробных мучений (привет, христианство, привет, ислам!), стадный инстинкт — вот что питает силу «текстов тёмной стороны». Выключите этот шантаж, и они превратятся в малопримечательные писульки сомнительной художественной ценности. Такими можно пугать детей, но никак не убеждать современных взрослых.
(да-да, Иисус наговорил кучу клёвых и правильных штук о любви и добре, что не спасло Европу от инквизиции и крестовых походов во имя его)
Великие тексты призывают добровольно стать частью чего-то большего. Борьбы за свободу, например. Секты и нацисты волю подавляют. Увяз коготком — всей птичке пропасть: личные цели отрежут, пришьют групповые и пришьют уже не-текстовыми методами. Физическое и психологическое насилие, страх смерти и особенно страх загробных мучений (привет, христианство, привет, ислам!), стадный инстинкт — вот что питает силу «текстов тёмной стороны». Выключите этот шантаж, и они превратятся в малопримечательные писульки сомнительной художественной ценности. Такими можно пугать детей, но никак не убеждать современных взрослых.
(да-да, Иисус наговорил кучу клёвых и правильных штук о любви и добре, что не спасло Европу от инквизиции и крестовых походов во имя его)
Иисус
Сожалеет, что его ораторского
таланта хватило ненадолго
таланта хватило ненадолго
2
(не)Эгоцентричность целей
Мартин Лютер Кинг и Линкольн говорили про общее будущее, которое надо строить вместе. Гитлеровцы манили нацию сладкой жизнью за счет других, низших наций. Главный пряник сект, если я ничего не путаю, — «личное спасение» после смерти. Христианский пряник… ой, неужели опять личное спасение, рай и ништяки его, «а я-то буду с Иисусом»? Неловко получается. Про ислам я мало знаю, слышал краем уха, что у них райские ништяки даже подсчитаны: ровно 72 девственницы, 100%-полногрудый соцпакет.
А, например, граф Толстой потратил семь лет жизни на огромный антивоенный роман. Чтобы люди друг друга убивали пореже. И написал один из величайших текстов в истории.
Мартин Лютер Кинг и Линкольн говорили про общее будущее, которое надо строить вместе. Гитлеровцы манили нацию сладкой жизнью за счет других, низших наций. Главный пряник сект, если я ничего не путаю, — «личное спасение» после смерти. Христианский пряник… ой, неужели опять личное спасение, рай и ништяки его, «а я-то буду с Иисусом»? Неловко получается. Про ислам я мало знаю, слышал краем уха, что у них райские ништяки даже подсчитаны: ровно 72 девственницы, 100%-полногрудый соцпакет.
А, например, граф Толстой потратил семь лет жизни на огромный антивоенный роман. Чтобы люди друг друга убивали пореже. И написал один из величайших текстов в истории.
Не удержался, проверил: 72 девственницы, или, может быть, не 72, но вечную эрекцию в раю гарантируют.
3
«Приземленность»
Отличный текст третьего уровня амбиций — честен с вами, он опирается на факты: «смотрите, беда, и если мы беду победим, мир станет лучше». У такого текста есть причина появления, в нём есть логика, её можно опровергать, осмеивать (над речью Линкольна современники издевались!), но она есть.
Что на другой стороне? Фэнтезийная карусель с единорогами: волшебные яблоки, живые грудастые призы, 900-летние праотцы, конвертация воды в вино, апостол-фейсконтрольщик у райских ворот, ангелочки сладко поют. Как всё это поставить под сомнение? Так же как и то, что любой немецкий ариец — от крови дракона. Никак. «Ничего не докажете, безбожники-унтерменши!».
Амбициозные тексты покупают аудиторию эмоциями, поплевывая на логику. Я иду — ради себя и моеговоображаемого друга Иисуса — в секту или еду в Палестину крестоносцем. Я же истинно верующий, я не могу иначе. И отдаю всё ценное. Личную свободу, имущество, а если повезет, то и жизнь (хотя жизнь сейчас только мусульманские визовые рай-центры принимают). Аттракцион невиданной щедрости: отдам всё земное и грубое, а мне взамен — райскую вечную жизнь all inclusive, которую никто и никогда не видел. Профит!
Тем временем глупые альтруисты (пацифисты, феминисты, экологи) стараются «для всей планеты» и остаются свободными.
Отличный текст третьего уровня амбиций — честен с вами, он опирается на факты: «смотрите, беда, и если мы беду победим, мир станет лучше». У такого текста есть причина появления, в нём есть логика, её можно опровергать, осмеивать (над речью Линкольна современники издевались!), но она есть.
Что на другой стороне? Фэнтезийная карусель с единорогами: волшебные яблоки, живые грудастые призы, 900-летние праотцы, конвертация воды в вино, апостол-фейсконтрольщик у райских ворот, ангелочки сладко поют. Как всё это поставить под сомнение? Так же как и то, что любой немецкий ариец — от крови дракона. Никак. «Ничего не докажете, безбожники-унтерменши!».
Амбициозные тексты покупают аудиторию эмоциями, поплевывая на логику. Я иду — ради себя и моего
Тем временем глупые альтруисты (пацифисты, феминисты, экологи) стараются «для всей планеты» и остаются свободными.
теперь понятно
Итак, качественное отличие: амбициозные хорошие тексты умножают что-то хорошее, амбициозные плохие — умножают количество вреда и страданий.
Отличные тексты — правдивы. Всегда. Откуда берется «правда»? Из внимательности к миру, из уважения к логике вселенной.
Толстой: «Да, для того, чтобы производить то, что называют произведениями искусства, надо: 1) чтобы человек ясно, несомненно знал, что добро, что зло, тонко видел разделяющую черту, и потому писал бы не то, что есть, а что должно быть».
Толстой: «Да, для того, чтобы производить то, что называют произведениями искусства, надо: 1) чтобы человек ясно, несомненно знал, что добро, что зло, тонко видел разделяющую черту, и потому писал бы не то, что есть, а что должно быть».
Лев Николаевич
Эксперт по добру и злу
Еще раз: перед тем как писать «что должно быть», надо увидеть «что есть». Увидеть скрытые связи. Значит, чтобы стать хорошим и влиятельным автором, нужны наблюдательность и точность.
И поэтому требуются терпение и привычка к сомнениям — чтобы снова и снова проверять и обдумывать. А еще — смелость, чтобы признавать неприятное.
Откуда всё это взять и ради чего тренировать? Наверное, сначала нужно поверить, что общаться — это важно и значимо.
Значит — почаще вспоминайте, что другие люди вам нужны и ценны.
Кажется, это не самый очевидный совет для тех, кто учится писать... но надеюсь, — раз уж ради него вы прочитали столько громких слов — что он вам пригодится.
И поэтому требуются терпение и привычка к сомнениям — чтобы снова и снова проверять и обдумывать. А еще — смелость, чтобы признавать неприятное.
Откуда всё это взять и ради чего тренировать? Наверное, сначала нужно поверить, что общаться — это важно и значимо.
Значит — почаще вспоминайте, что другие люди вам нужны и ценны.
Кажется, это не самый очевидный совет для тех, кто учится писать... но надеюсь, — раз уж ради него вы прочитали столько громких слов — что он вам пригодится.
Тимур Аникин, второго марта 2016